После окончания гимназии, в 1881 году Хетагуров был принят в Петербургскую академию художеств, получив одну из двух стипендий, которые выплачивались администрацией Кубанской области. Занимался в мастерской Павла Чистякова. В январе 1884 года власти отменили выдачу стипендий, но Коста еще два года посещал занятия в академии в качестве вольнослушателя. Почти не имея средств к существованию, летом 1885 года Хетагуров был вынужден покинуть Петербург. Он поселился во Владикавказе, продолжал рисовать, участвовал в выставках, оформлял театральные постановки. Одновременно писал стихи на русском и осетинском языках. С 1888 года его стихотворения появляются на страницах ставропольской газеты «Северный Кавказ», затем их начали печатать газета «Казбек» и журнал «Терские ведомости».
В 1891 году по распоряжению начальника Терской области генерал-лейтенанта Семена Каханова Коста Хетагуров был выслан из Владикавказа за протест против закрытия женской школы, написанный на имя обер-прокурора Синода Константина Победоносцева. Коста отправился в село Георгиевско-Осетинское Кубанской области (ныне на территории Карачаево-Черкесии), где в то время жил его отец. В феврале 1893 года он переехал в Ставрополь и стал постоянным сотрудником газеты «Северный Кавказ». За четыре года работы в Ставрополе стал известным литератором и общественным деятелем. Одновременно с произведениями на русском писал стихи на осетинском языке, но они оставались неопубликованными.
В конце 1890-х годов Коста Хетагуров заболел костным туберкулезом, перенес две операции, полгода был прикован к постели. По его просьбе власти разрешили ему переехать сначала в Херсон, затем в Очаков. В 1899 году был напечатан сборник стихов Хетагурова на осетинском языке. В декабре того же года завершился срок ссылки, и он поселился сначала в Пятигорске, а затем направился в Ставрополь, где возобновил работу в газете «Северный Кавказ». На следующий год он вновь тяжело заболевает. Последние годы жизни Коста Хетагуров провел во Владикавказе и селе Георгиево-Осетинское, где умер 1 (14) апреля 1906 года.
Я не пророк... В безлюдную пустыню Я не бегу от клеветы и зла... Разрушить храм, попрать мою святыню Толпа при всем безумье не могла. Я не ищу у сильных состраданья, Не дорожу участием друзей... Я не боюсь разлуки и изгнанья, Предсмертных мук, темницы и цепей... Везде, для всех я песнь свою слагаю, Везде разврат открыто я корю И грудью грудь насилия встречаю, И смело всем о правде говорю. На что друзья, когда все люди братья, Когда везде я слышу их привет? При чем враги, когда во мне проклятья Для злобы их и ненависти нет? В тюрьме ясней мне чудится свобода, Звучнее песнь с бряцанием цепей, В изгнанье я дороже для народа, Милее смерть в безмолвии степей... При чем толпа? Ничтожная рабыня Пустых страстей — дерзает пусть на все! Весь мир — мой храм, любовь — моя святыня, Вселенная — отечество мое... 1894 г.